«…Ветхозаветные и нынешние наши храмы несут единственный смысл: чтобы люди, посещающие их стали бы храмами нерукотворными, храмами Божиими. И как Первосвященник некогда входил во Святая Святых, чтобы принести Богу жертвы, и ввел туда Пресвятую Деву,  так  и ум наш призван входить в алтарь сердца, чтобы принести там Богу плоды добродетелей и сокрушить идолов, т.е. очистить храм души от страстей, тогда по слову апостола Павла – уже не я буду жить, но будет жить во мне Христос. В этом и заключается глубокий смысл праздника введения во храм Пресвятой Богородицы. Аминь!» − священник, стоящий на солее, наконец-то закончил свою проповедь, слегка поклонился и, к глубокому разочарованию Бориса, ушел обратно в алтарь.

Сколько еще теперь ожидать? И так он почти полчаса потерял, слушая все эти странные рассуждения о том, что он должен стать каким-то храмом, в котором еще Кто-то должен жить! Что за бред! Это тело его, Бориса, и жить в нем будет только он сам! Но, главное, батюшка ушел! И снова жди, а ведь и так сколько времени уже потеряно… Собственно, в храм по дороге на работу Борис забежал с единственной целью – узнать, что, нужно для крещения ребенка. Ольга, его сестра, уже вторую неделю пилила: «Зайди, да зайди, крестный ты или нет? Владику скоро исполнится год, а мы все никак не окрестим». Зачем торопиться с крещением племянника, он не понимал, – вырастет, сам выберет, в Кого верить или совсем не верить, но сестру не переспоришь.

Время для посещения храма Борис выбрал неудачное – как раз заканчивалась служба, и, видимо, был какой-то большой праздник: людей − просто толпа. У женщины в киоске, где продавалась разная церковная утварь, он уже узнал, что просто так крестить не выйдет, – надо прослушать четыре беседы, а потом еще и исповедоваться. Но слушать нудные рассуждения – аж четыре лекции − у него времени не было: руководитель отдела кредитования в банке – это должность такая, что только успевай поворачиваться! Борис надеялся, что сумеет доходчиво объяснить это священнику и как-то по-другому разрешить  вопрос, но батюшка скрылся за иконостасом и как в воду канул.

− Ну, и сколько мне еще Твоего служителя ждать? – Борис с укоризной взглянул на образ Спасителя, но Христос, не меняя выражения, внимательно глядел на него с иконы и молчал, − Не отвечаешь? Ну, и ладно, я и сам разберусь!

Разбираться решил уже после рабочего дня  – времени ждать не было, он и так уже сильно опаздывал. Офис находился в десяти минутах ходьбы от храма. За пять минут преодолев положенное до работы расстояние, он влетел в кабинет, на ходу здороваясь с сотрудниками.

− О, Борис Евгеньевич, вы, никак, в храме были? – Светочка, его секретарша, приняв из рук начальника зимнее пальто, сразу же уловила непривычный запах. Да, аромат ладана насквозь пропитал, казалось, не только верхнюю одежду, но и идеально отутюженный костюм, и взлохмаченные от ходьбы волосы.

− Был, − буркнул Борис, показывая всем своим видом, что дальше он на эту тему рассуждать не намерен. Но Господь явно сегодня был не на его стороне − в дверь уже успела протиснуться одна из менеджеров по продажам, Елена.

− О, в храме были? – повторила она следом за Ольгой. Борис в ответ прошипел что-то невнятное.  Нет, к Елене он относился очень хорошо – девушка она была ровная, тихая, приветливая, всегда аккуратно одевалась и педантично выполняла данные ей поручения, а это он в людях особо ценил. Но делиться впечатлениями от посещения храма Борису совсем не хотелось. С ней особенно, так она, вдобавок, была еще и верующей – по воскресениям ходила на службы и, не обращая внимания на полупрезрительные взгляды коллег, спокойно шепотом читала молитвы перед обедом. Иногда он даже замечал в ее руках четки. Понятно, что скажет Елена в ответ на его «впечатления».

− Ну, и как? – повторила она свой вопрос, пытливо всматриваясь в начальника.

− Да, никак, − ответил Борис, в надежде быстро от нее отвязаться, − Никак. В храме толпа – к священнику не подойти. Он еще проповедь почти полчаса читал, а потом ушел – и с концами. А сотрудница храма, знаешь, что мне сказала? Что надо какие-то четыре лекции прослушать, а потом еще и исповедоваться! Нет, ты представь, исповедоваться! Мне! В чем, интересно? А беседы эти − ну когда? Сама посмотри, сколько дел! – он с тоской оглядел стол, на котором Света успела уже примостить целую кипу бумаг.

Словно подтверждая справедливость слов об обилии работы, пронзительно зазвонил телефон. Лена так ничего не успев ему ответить, вышла из кабинета. До обеда Борис с головой ушел в привычные дела и почти совсем забыл про утренний визит в церковь. Вспомнить о нем снова пришлось в обед.

В столовой, куда он, как обычно, спустился перекусить, уже собрались его коллеги.  Выбрав себе на второе картошку с курицей и салат, он взял поднос и пошел к дальнему столику у окошка.

− Можно? – к нему с подносом шла Елена.

− Садись, − Борис слегка вздохнул, но подвинулся. Нет, Елена никогда не докучала ему расспросами, не пыталась проповедовать, но утренний визит в храм, дополненный внезапным появлением Елены за его столиком в столовой, наводил сейчас на непривычные мысли. Надо сказать, что в существование Бога Борис верил – ну, а почему бы и нет? Не верил он, скажем так, в религию. Зачем ходить в храм? Он невольно вспомнил последние слова из утренней проповеди, как там? «И уже не я буду жить, но будет жить во мне Христос…» Бред!

Елена тем временем привычно тихонько прочитала молитву перед едой и принялась неспешно есть картошку.

 − А что же без мяса? Худеешь, что ли? – не удержался он от  колкости над своей подчиненной.

− Так, пост же. Рождественский. И, кстати, Вы утром не договорили, что там с беседами-то перед Крещением?

Ну, вот, сам нарвался. Надо было молчать.

− Ну, а что там говорить? – попытался он съехать с темы, − надо перед Крещением родителям и крестным пройти какие-то беседы. Кате… катехи… забыл! Слово уж больно мудреное!

− Катехизаторские, – улыбнулась Лена.

− Во-во. В девяностых крестили и без всяких бесед, а теперь – выдумали!

− Крестили, − согласилась девушка, только где теперь эти ваши люди девяностых? В храмах из них – единицы.

− Ой, только, вот, этого не начинай! зачем мне храм? Я и так в Него верю по мере своих сил. И жить даже стараюсь, как Он учил. Без фанатизма, конечно. Посты, − Борис покосился на ленину тарелку, − это, конечно, не для меня – пустое истощение организма, да и некоторые другие вещи тоже, но в остальном – я стараюсь жить правильно.

− Посты, они помочь призваны… − начала было девушка, но Борис перебил.

− Ага, помочь! Желудок они призваны посадить, ну, и некоторые еще другие органы. В нашем дальневосточном климате особенно.

Лена вздохнула.

− Вот, знаю, Вы любите рыцарские сражения, турниры, фехтование. А, как думаете, каким мечом лучше сражаться, острым или тупым?

− А это-то тут при чем?

− При том, что в христианстве молитва – это духовный меч, но в обычные дни мы молимся так, что, можно сказать, оружие это у нас в ножнах находится, ну, или мы тупым мечом машем. А отказ от некоторых продуктов помогает лучше сосредоточиться на смысле молитвы, собраться, так сказать, с силами, чтобы напасть на врага.

− Какого врага? – Борис почти откровенно рассмеялся, − На бесов что ли? Слышал  про них. Меня они, кстати, и так не трогают. Зачем на них тогда специально нападать? А молитва… Ну, я иногда к Богу своими словами обращаюсь – мне хватает. Думаю, раз, как вы говорите, Он такой Всемогущий, значит, Он и так меня слышит – без храма.

− Слышит – это без сомнений. А насчет врага – я не про бесов. А про ту грязь, которая у нас в душе. Бесы, они ведь  что могут-то? Только подталкивать тебя к чему-то плохому, чтобы та муть, которая у тебя в душе, закипела, забурлила и плюнула на кого-нибудь злым словом или поступком. А если ты над собой трудишься, грязь внутреннюю подчищаешь, если молишься – не даешь им к тебе подойти, что они могут-то? Ни-че-го! А в чистой душе живет Христос! Вот для этого и пост. А насчет того, что они к Вам не приходят… а зачем? Зачем приходить к человеку, который и так неспешно к ним идет, а так покажешься – напугаешь еще он, глядь − и передумал, в храм побежал!

− Опять ты  про свой храм… Надоело. И ни к каким бесам я не иду – я же сказал, что по мере сил стараюсь жить, как Бог учит. Все, закрыли тему, да и работать уже пора.

Борис поспешно вышел из-за столика и стремительно пошел к выходу из кафе. С этой болтовней он почти полчаса времени потерял. Обычно он не растягивал трапезу − быстро ел и убегал, чтобы до того,  как вернутся на места остальные сотрудники, успеть сделать еще пару-другую дел. Но после обеда работа клеиться окончательно перестала. Машинально перебирая договора, Борис все время возвращался мыслями к обеденному диалогу. Как там, душевная грязь? Грязь – не то слово. Сегодня у него внутри скорее уж жижа, в которую еще и кирпичей для тяжести кто-то добавил. Какая-то смутно сознаваемая тревога на душе, подспудное чувство, что он делает что-то не так.  А что не так?

Ну, да, утром сорвался на Свету – не ответила на важный звонок, а она его секретарь! Кто должен это делать? Отругал, но за дело же, не просто так… «Они стараются, чтобы муть, которая у тебя в душе, закипела, забурлила и плюнула на кого-нибудь злым словом или поступком…» Вот не отвязаться теперь от размышлений! Пообщался с этой богомолкой на свою голову! Да отстаньте же от меня – попытался распрощаться он с навязчивыми мыслями, но совесть – этот голос Бога − сегодня был к нему неумолим.

Елена, словно чувствовала его настроение, до вечера уже и не пыталась с ним заговаривать. Только перекрестила его украдкой, уходя с работы. Но Борис этого не видел. После работы он снова решил заглянуть в храм, чтобы поговорить-таки со священником. Ну, надо же что-то решить с этим дурацким Крещением племянника, а то сестра вечером покоя не даст. Или в другой раз? Ладно, развязаться уже со всем этим − и забыть поскорее.

На территории храма было тихо. «Ну, и что, опять я буду два часа ждать Твоего пастыря? Ты же Бог? Всемогущий? Вот, и пошли мне кого-нибудь, пока я домой не ушел!» − Борис, бросив в небо свой упрек-молитву, с легкой тоской взглянул на купол храма. Как ни странно, ответ не замедлил явиться в виде почти двухметрового батюшки, который шел прямо к нему навстречу. «Вот так-так… Я, конечно, просил, но чтобы такого», − додумать он не успел. Священник, внимательно взглянув на Бориса, спросил:

− Вы ко мне?

− Ээээ, нуу… наверное, к вам. Мне бы по поводу Крещения с кем-нибудь поговорить.

− Ну, тогда точно ко мне. А что Вы, собственно, хотите узнать? Вы крестный? Кто креститься собирается?

Борису стало слегка не по себе – уж больно внимательно смотрел на него батюшка. Но, собравшись с духом, он как можно более беспечным тоном сказал:

− Я крестный. Крестить собираются моего племянника. Но мне ваша сотрудница сказала, что надо какие-то четыре катехиз… опять забыл! Вот, какие-то беседы пройти и исповедаться. А я, понимаете, в банке работаю – времени совсем нет! Нет, вы не подумайте, я в Бога верю, даже молюсь Ему. Правда, своими словами больше. Посты не соблюдаю, но в душе – очень в Него верю!

Батюшка несколько минут помолчал, потом уточнил:

− Беседы – да, надо пройти. Они называются катехизаторские. А Вы в банке, говорите,  работаете? А кем?

− Начальником отдела кредитования.

− Ого!

− Да-да, − обрадованно закивал Борис головой, думая, что батюшка вошел в его положение, − и поэтому со временем – беда.

− Беда… да. А представьте себе такую ситуацию, − священник хитро прищурился, − представьте себе, что Вы выдали человеку кредит на развитие бизнеса.

− Так?

− Так. Выдали, а он вместо того, чтобы бизнес свой развивать, пошел и просто все прокутил, прогулял. А потом к Вам пришел. Вы ему: «А где проценты?» А он только руками разводит – ни денег, ни процентов, ни бизнеса − ничего… Что скажете Вы этому человеку? А что скажет Ваш начальник? Как Вы могли вообще выдать деньги такому человеку?

− А к чему Вы это рассказываете?

− К тому, что в Крещении вам Господь авансом дает благодать – стартовый капитал, так сказать, на усовершенствование и развитие Вашей души, чтобы вы вырастили с Его помощью и вернули Ему в качестве процентов свои лучшие душевные качества. А вы? Вы, как вас крестили, ни разу в храм и не пришли – а без этого не получится у вас ничего вырастить. Встанете Вы потом на Страшном Суде, и спросит Он вас: «Я тебе благодать давал? Давал! Где проценты?» А вы что? И, мало того, спросит Он с вас и за вашего племянника, раз уж вы крестный. Крестный – этот тот, кто перед Богом отвечать потом будет, как его духовные сын или дочь жизнь свою прожили. И как он помогал им стать христианами. Или не помогал?

Борис молчал. Он думал только о том, что, если вдруг все так, как говорит этот странный батюшка, так, как днем пыталась донести до него Лена, то действительно самому, своими силами с чисткой души,  выращиванием добродетелей, с христианским воспитанием племянника без Бога не справиться. Но, честно сказать, Он ведь никогда и не задумывался об этом. Бросал только Творцу упреки, иногда просил помочь в делах житейских, но никогда не обращался к Нему за помощью в стремлении измениться. Никогда. Иногда пыжился сам, пыхтел, даже думал, что получается. А просить помочь ему в этом – ни разу. Даже в голову не пришло. Да что тут скажешь? Только то, что, раз теперь, раз это осознание все-таки пришло, надо с чего-то начинать. Осталось узнать, с чего?

Батюшка ждал и внимательно смотрел в его сторону, но Борис, помяв в руке снежок, только выдохнул:

− А когда у вас первая беседа? И еще скажите, что значит жить так, чтобы жил не ты, но в тебе Христос?

Священник улыбался. Ведь с этого обычно и начинается путь к Богу – с осознания потребности в Нем. И, видимо, неслучайно этот путь у этого человека начинается именно в день Введения во храм Пресвятой Богородицы. Ну, а научение жизни во Христе – это уже новая история.

Публикация сайта
Иннокентиевского храма Хабаровска