С раннего утра я затеяла уборку. В непривычное для летних каникул время разбудила сына и заставила его помогать. Ему надо было таскать из колодца ведра с водой и подавать их мне сначала на второй, а потом на первый этаж, выносить грязную воду. К этой работе он, надо признаться, приступил без особого энтузиазма. Но со мной не поспоришь: хочешь-не хочешь, а работать все равно придется.
С заспанным сонным лицом и недовольным видом он едва передвигал ноги, ворчал и что-то бурчал себе под нос, чем вызывал у меня непреодолимое раздражение. Порой, мне просто толчками приходилось заставлять его быстрее шевелиться. Ведь надо было перемыть буквально все: окна, зеркала, люстры, лампочки, бра. Перебрать и разложить по местам все вещи. Вымести и убрать всю пыль, которая за это знойное лето насела и на иконах, и на книгах, и на всех без исключения безделушках, скопившихся в немалом количестве каким-то необъяснимым образом на даче. Вымыть полы.
Весь день работа просто кипела. Несколько раз за сыном прибегали соседские мальчишки, звали погулять, но я была неумолима: пока не закончим уборку — никуда не пущу!
Погода в тот год стояла жаркая, в конце лета вода в Волге была еще совсем теплой и вполне можно было купаться. После визитов мальчишек сын начинал вертеться вокруг меня волчком, ему хотелось поскорее отделаться от этой неприятной работы и убежать на речку с друзьями, которые по очереди дежурили у нашего крыльца. И грех было не использовать эту дармовую силу. Кому-то удалось всучить веник, кому-то пылесос, кому-то было поручено выбивать половики и коврики, развешивая их на заборе.
Уже домывая пол на веранде, я почувствовала, что ноги мои просто подкашиваются. Ведь за целый день и маковой росинки во рту не было. До всенощной оставалось совсем ничего, а надо было еще завести тесто. И хотя бы попить чайку, чтобы дорогой где-нибудь не завалиться. Но сын мой, почувствовав свободу, от чая отказался, схватил кусок хлеба с огурцом, вскочил на велосипед и… только его и видели.
…Наш небольшой срубленный из вековых сосен сельский храм постепенно заполнялся людьми. Повсюду стояли вазы с цветами, горело множество свечей и приятно пахло ладаном. Мне нашлось местечко на лавочке в уголке, рядом со старушками – выстоять службу уже не было никаких сил. Но после совместной молитвы и исповеди стало необыкновенно легко, казалось, уже не так гудят натруженные за день руки и ноги. И как-то особенно светло и радостно было на душе. Может от того еще, что в дом, где все блестело чистотой, не стыдно было впустить этот замечательный праздник, и от того, что на кухне подходила квашня – закончился пост, и сын заказал пирожки с мясом.
