Москва с широким размахом встречает Пасху. Пост окончен, и для разговения на праздничные столы готовят много вкусного. Но в последние годы все больше семей, разочарованных качеством представленного в магазинах, задумываются о переходе на продукты «деревенские». О том, что такое «русский экопродукт», а также о проблемах и будущем фермерства в России в целом мы побеседовали с Олегом Покровским, известным по таким знаковым проектам в электронной коммерции, как «Робокасса», а еще… фермером, создавшим хозяйство на 40 гектарах в Калужской области.
Выключиться из конвейера
Олег, широкому кругу вы известны в качестве специалиста в IT-технологиях, бизнесе и особенно в e-commerce как основатель сервиса «Робокасса». Серьезный путь в технологических сферах, множество достижений и вдруг… ферма. Как у вас вообще возникла эта идея?
– По-моему, это всегда со мной было. В детстве со мной много бабушка возилась, она украинка, была долгое время председателем колхоза. Поэтому я у нее в гостях с раннего детства, как и многие советские дети, практиковал «сельхозработы» маленького масштаба на родных восьми сотках. Я представлял себе, что такое труд на земле, зачем он нужен, и мне это всегда в той или иной мере нравилось. А потом была «перестройка», которая научила нас отсутствию еды в магазинах. Тогда ведь очень многие жили по принципу «что вырастил, то и съел», приспосабливали даже самые маленькие дачи под теплицы, кур заводили… Поэтому, наверное, во мне всегда жила эта идея – очень здорово и круто питаться тем, что ты сам вырастил.
И здесь дело не в «эко-качестве» или «отсутствии «ГМО». Мне в этом видится какой-то очень большой, но утраченный современным городским населением смысл. Почему в монастырях стараются готовить из всего «своего»? Поэтому что хочется, чтобы весь процесс потребления пищи был пережит тобой «от» и «до» Когда все, от момента проращивания зернышка до выпекания хлеба пережито лично, с молитвой, с трудом, тогда и понимание его ценности будет выше: не будет культа еды, но будет уважение к каждому кусочку.
Моя фермерская картина, получается, сложилась из разных пазлов. А начиналось все просто с того, что у нас было небольшое свое хозяйство и мы как все нормальные «деревенские жители» пользовались его плодами. Какое-то время это было только нашей семейной историей на очень небольшом участке. Но потом это все в масштабах как-то само по себе разрасталось, и вскоре стало понятно: если мы не выйдем за рамки строго домашнего обеспечения, кому-то одному территорию придется покинуть. Или мы, или утки…
С этого и началась история фермы Олега Покровского. Мы купили участок в 37 километрах от нашего собственного дома. Там постоянно живет семья, которая следит за фермой, и мы, конечно, тоже постоянно туда наведываемся – это огромная часть жизни. И одновременно появилась и наша лавка «Обед без забот», куда мы поставляем то, что вырастили на ферме.
В Москве наш фермерский магазинчик находится в Северном Чертаново. Он необычный, очень душевный. Такой, какими заполнена Старая Европа. Туда можно просто прийти поговорить . Это же очень здорово, когда тебе могу рассказать, какой кусок мяса лучше взять для того или иного блюда, поделятся рецептами, что-то подскажут, помогут, объяснят. Я как владелец, бывало, и сам стоял за прилавком – все традиционно. Но сейчас магазином управляет мой близкий друг Иван Лахметкин и его семья, а я понял, что мне ближе все-таки ферма.
Впрочем, иногда я приезжаю в магазин – мне просто интересно наблюдать за общением и реакцией покупателей на то, что я вырастил. Я в какой-то степени не продаю, а передаю. Сейчас ведь пространство, в котором мы существуем, очень обезличенное. А человек всегда стремится ко всему, в чем есть душа – это такая глубоко лежащая природа нашего устройства, поэтому, даже в отношении чего-то вещественного, оно чувствуется. Всегда больше дорожишь тем, что не из миллиона подобных, а имеет свою предысторию, и ты через вещь общаешься с тем, кто ее создал или кто был ее владельцем.
И такие магазины, как наш, они помогают людям выключиться из бесконечного конвейера – это главный принцип. Я хочу, чтобы наши покупатели знали, что здесь они получат продукт из рук тех, кто это все действительно любит, а не просто «делает бизнес».
Не китайская пила
Но ведь одна из основных претензий общества к фермерской продукции в том, что это дорого. Значит, и заработки фермера немаленькие?
– Когда ферма в легком минусе, а магазин в небольшом плюсе, вместе это, увы, дает большой ноль. Фермерство – дело не слишком прибыльное, и не стоит думать, что деньги здесь сыплются с потолка. Рентабельность конкретно наших проектов очень маленькая. Даже не имея посредника, когда со своей фермы везешь в свой же магазин, дешево продавать не получается все равно.
Допустим, у нас птицы и корм для них – зарубежные, потому что наше родное племенное поголовье не конкурентное: достаточно посмотреть на размеры, темпы роста и здоровье тех же цесарок – нашей и французской. И это огромная проблема: чудовищно отстали, потому что в 90-е годы животноводство было просто развалено. И на корм птицы тоже цена подтягивается к курсу доллараевро, потому что в основе его – зерно, экспортный товар. Это только одна из десятков маленьких причин, не говоря о «больших» причинах на государственном уровне.
Но меня эти уколы про ценник вообще никак не задевают, если честно. Ну вот бывают такие предметы, которые выглядят похоже, а сущность в них – никакая. Как китайская пила, которая блестит, но не пилит. Такие вещи стоит дешево, но стоят ли они хоть что-то? Человеку, который попробовал деревенское молоко, яйца и настоящий «живой» творог, будет сложно питаться продуктами из супермаркетов.
Естественно, замороженное мясо, которое в многотонном контейнере было привезено из Перу, даже с учетом доставки будет стоить дешевле выращенной на маленьком подмосковном хозяйстве свежей баранины. Но надо понимать, что ориентирование потребителя на покупку таких дешевых зарубежных товаров – это вообще тупик. Не создаются наши фермы и хозяйства – не создаются в России рабочие места, семьи не получают доход, деревня продолжает умирать. Деньги из страны уходить должны минимально – это логично и правильно.
Конечно, человека, который считает каждую копейку, этими доводами не убедишь. К сожалению, мы со своей фермой и лавкой попадаем в практически не существующий в нашей стране сегмент рынка – в ту самую «золотую середину» между очень дешевым и тем, что модно называть luxury. У нас ведь так и есть – или массовый продукт по низкой цене, или элита, а между ними – пропасть, как-то заполненная, но не лишком востребованная.
Мы стараемся не стоять на месте; планов у нас много, поэтому доход из нашего тандема «ферма-магазин» мы извлекаем, на самом деле, минимальный. Можно было бы его повысить, оставив все как есть, но для нас пока все-таки важнее делать что-то новое. Магазин у нас сейчас развивается в двух направлениях – это заказы в офисы и большие компании, и второе – популяризация здоровой еды.
У нас появился такой «стрит-фуд» из полезных, натуральных продуктов, мы стали принимать участие во многих проектах – ездить на ярмарки, на народные гуляния, фестивали.
Камерный формат
На Пасху сейчас предлагают очень много вариантов развлечений, и семейного отдыха тоже. У вас есть еще замечательный проект – мини-ферма «Пронино». Не планируете вы делать там пасхальные программы?
– Нет, там другая концепция. Наша мини-ферма – проект очень камерный, это действительно очень мини, очень личный формат, и никаких народных гуляний или массовых праздников там быть не может. Массового, когда детей водят по ферме, как по музею… Нет, этот проект для другого. Вот есть замученные столичные родители, есть их замученные дети, и мы этих детей просто выпускаем в пространство фермы.
Все звери у нас очень контактные, ручные, и поэтому никаких ограничений в Пронино нет. Сможешь оседлать свинью и кататься на ней – пожалуйста, можешь кормить птиц, животных, играть с ними…
И не нужно сто раз спрашивать: «А что можно?» Мы эти рамки снимаем, и дети начинают отдыхать. А когда отдыхают дети, отдыхают и родители.
Страус – пасхальная птица
А что-то особенное на Пасху у вас происходит?
– Для нас Пасха – самая «горячая» пора в году, когда заказов столько, что времени и сил ни на что другое просто не остается. Объем заказов такой, что на Страстной мы работает реально по 15-20 часов в сутки. У нас есть свои замечательные рецепты и кулича, и творожной пасхи (я ее называю сырная). А после Пасхи – много заказов на мясо, на сыры и молоко. И это все делается вручную, в огромных объемах. Это очень долго и отнимает много сил, поэтому не до ярмарок, фестивалей или каких-то масштабных гуляний.
Для нас самое лучшее празднование Пасхи – это успеть со всеми заказами, не подвести никого из наших клиентов. Это же так здорово, что у каждого из них во время самого Великого Праздника стол украшали именно мной (практически лично) сделанные продукты. То есть я в этом смысле поделился с кем-то другим пасхальной радостью.
Ну, а сами мы достаточно традиционно встречаем Пасху – дома. Обязательно зовем наших близких друзей, тех, кто нам дорог, родных. Хотя любим и покреативить иногда. У нас деревенский приход, очень традиционный. В Великую субботу обычно абсолютно все приносят на освещение такие стандартные тарелочки – посередине большой кулич, а вокруг яйца. А мы один раз сделали антипод такой тарелки: в центр ее мы поставили страусиное яйцо, а вокруг него – много маленьких куличиков. И были просто звездами в тот день…
Но вот похристосоваться такими яйцами, конечно, не получится: страусиное яйцо не разбить и молотком, а чтобы вынуть содержимое, их сверлят с двух сторон.
Кстати, из страусиного яйца получается отличный пасхальный, очень «братский» завтрак – для того, чтобы съесть яичницу из такого яйца, требуется человек десять. Мой папа делает замечательные пасхальные украшения, расписывая их. Это в России еще пока еще необычно, а вот в Болгарии в Рильском монастыре я сразу увидел, что главное паникадило в центральном его соборе было к Пасхе украшено именно страусиными яйцами. Так что страус – очень пасхальная птица.
А вообще, если говорить серьезно, я очень осторожно отношусь к увязыванию фермерства с духовным. Особенно с какой-то декларативностью, с таким нарочитым «православным русским духом». Мне кажется, это все имеет только негативный эффект – отталкивает людей. Здесь все работает на личном примере. Люди, покупая наши продукты, общаясь с нами, что-то узнают о традициях и о вере, но мы ничего никому не навязываем. Мои задачи – это не «возрождение крестьянства» как большая идея, просто есть желание делать так, чтобы конечный продукт нравился тем, кто приходит в наш магазин и приезжает в Пронино.
Место на временной шкале
Но ведь и возрождение крестьянства – это важно?
– Та земля, которой я сейчас владею, тесно связана с историей моего рода. Мой дед здесь жил – закончил духовное училище и был распределен как раз в село Сергиевское на Оке, где усадьба Осоргиных (нынче это называется Кольцово). Это наши родные места – Калужская епархия, и ферма наша здесь находится, километрах в шестидесяти-семидесяти.
Естественно, я знал, откуда родом дед, и меня папа возил в усадьбу, но мы к этому селу специально не привязывались в выборе земли. Однако очень многое как будто свыше нас с этими местами связало. И храм там был – Покровский. Сейчас от него там только колокольня осталась, а ровно на месте алтаря , я даже предполагаю, что прямо на месте престола, большевики сделали водокачку.
Мне кажется, крайне важно – помнить о том, кто жил на этой земле до тебя, что было на ней. Если потерять эту нить, если не помнить и не искать корней, не искать истории – это тупик. Для меня чрезвычайно важно было, когда я покупал землю, чья она, кому принадлежала. Я пытаюсь искать, кому же она принадлежала до колхозов. Сам как предприниматель я понимаю, как это страшно, когда у тебя что-то отнимают, незаконно, несправедливо лишают достигнутого. У целого народа по решению кого-то отняли веру, отняли Церковь, отняли историю, очень много поругали и разрушили, старались стереть огромные пласты…..
Каждому из нас на общей временной шкале истории выпал очень крохотный, незаметный кусочек. Даже 100 лет – это песчинка. И как можно думать, что именно эти крохи – это что-то определяющее, что только это и есть история, а все, что до меня и после меня – не важно? Невозможно в таком понимании сколько-то долго нормально существовать. Каждый человек должен свою связь с общей историей, начиная с частной истории своей семьи, края понимать и ценить ее.
Без суеты
И культурные основы тоже необходимо помнить?
– Вы знаете, а возвращение к вере, к духовности очень органично происходит для тех, кто на земле работает. Ты гораздо сильнее ощущаешь свою зависимость от того, что в советское время кратко формулировалось как «силы природы». А я считаю – ты начинаешь приближаться к пониманию важности Божией воли в твоей жизни. В жизни крестьянина могут быть совершенно непредсказуемые и никак тобой не решаемые и не предугадываемые вещи: климатические капризы, или болезни скота, загубленные жучками растения и т.д.
Для городского человека это все очень далекое, и когда он с чем-то таким соприкасается издалека, воспринимает это как случайность. Нет таких ярких примеров, на которых человек мог бы эту тонкую связь твоей жизни с Богом в полноте ощутить. Ну и плюс на ферме суеты такой нет, как в городе.
Заброшенной земли постыдно много
Но ведь пока ситуация с фермерством в России не радужная. Да и импортозамещение, о котором так много говорили эти 2 года, ощущается населением как не самый успешно проходящий процесс. Что должно случиться, чтобы люди захотели вернуться «на землю»?
– Я не экономист, но я наблюдал, что во время кризиса 1998 года, когда также упал рубль, мы из этого кризиса вышли очень быстро. Почему? Основная причина – огромное число тогда незагруженных производств, и ослабление рубля дало возможность этим полумертвым после перестройки предприятиям конкурировать по цене с заграницей. Пришли предприниматели, и эти производства загрузили сырьем, дали рабочие места, выстроили схемы и стратегии – и все завертелось, потому что в этом была огромная выгода, если ты попадал в нужную нишу. Сейчас в выручивших нас тогда сферах ресурса уже нет. Нефть так расти вряд ли будет, производства или работают на хороших мощностях, или были свернуты до минимума, иногда и уничтожены. Что остается? На чем бы мы могли сейчас развиться и выползать из очередного кризиса?
Остается огромный ресурс земли. Сейчас заброшенной земли как-то очень постыдно много, в Калужской области – особенно. А однажды мы летели на вертолете в Воронеж, «золотой осенью», когда как раз шла уборка урожая. И очень интересно было видеть границу этих областей – Тульской и Воронежской, ее было настолько четко видно, что и карта не нужна. С одной стороны – брошенные поля, речушка, а с другой – все обработано, ни одного незаполненного участка нет. Про всю территорию страны я даже не говорю. Да, конечно, многие земли не слишком пригодны к обработке, но наши предки ведь там что-то, да выращивали. И так, что Россия была крупнейшим аграрным экспортером! И плюс животноводство.
Мы вот взяли 40 гектаров, часть из них привели в порядок. Если каждый возьмет и приведет в порядок хотя бы по 20 гектаров, то, поверьте, заброшенных площадей у нас вообще не останется! Но кто-то должен в правительстве об этом постоянно говорить. У нас ведь страна очень патерналистская, и важно чтобы, государство начало говорить об этом с народом, призывать этот ресурс развивать. Личные примеры фермеров в масштабах страны никто не видит, даже самые серьезные успехи. Ну, обсудили, в газете напечатали, в области у себя человек уважаемый – и что? Нет, это именно на высшем уровне должно быть проговорено, и должна быть какая-то общая для всей страны концепция. Чтобы было понятно: возврат к труду на земле – это здо́рово, это важно, это перспективно.
Говорят у нас об этом с трибун? На прямой линии с Путиным было 2 миллиона вопросов про плохие дороги, а тема фермерства – ну какие-то, может быть, 1000 вопросов задали со всей страны, и из них ни один не озвучили. Но при этом я не говорю о том, что у нас государство должно за меня или кого-то еще решать насущные наши проблемы. То, что я хочу видеть ясную государственную политику, – это вовсе не перекладывание ответственности, а просто разумное видение того, как должно быть, чтобы все подвинулось с той точки, на которой уже который год мы плотно «зависли».
А так, в фермерстве, как и в жизни, как и в вере, все начинается с самого тебя. Если ты сам ничего не делаешь, ничего и никогда не изменится. Поэтому здесь работает только принцип «бери и делай», ну и, конечно, верь. Господь он помогает в благих начинаниях. Всегда.
Беседовала Мария ТЕМНОВА
Фото из личного архива семьи Покровских
и Анны Гальпериной
